![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
fareastenerОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
divov в Мужчина! Драться будем?!
divov в Мужчина! Драться будем?!Сейчас будет пост восьмомартовский, который я тогда не написал.
У всех двадцать второе, а у меня восьмое – с праздником.
Был поздний вечер 7 марта, половина двенадцатого, считайте уже ночь. Трезвый и усталый, я стоял на «Боровицкой», ожидая поезда. И тут на перрон рядом со мной вышла группа молодых людей в цветах «Анжи». Один даже в флаг замотанный. Немного, человек шесть-семь.
Вот зачем подземная милиция гуляла в брониках и шлемах – а я понять не мог, к чему такой карнавал.
Я за футболом не слежу, и он со мной случается внезапно. Например, въезжаешь ночью в город, и вдруг какие-то самоубийцы под колеса бросаются: а это наши выиграли.
Что мне сразу показалось неправильным – с молодыми дагами не было ни одного взрослого опытного мужика. У этих ребят дурная слава: оставшись без опеки авторитетного дяди, они наглеют и ошибаются. Могут и сильно ошибиться. Например, повалять дурака и поискать неприятностей в местах, для того не оборудованных.
Вагон к нам подъехал спокойный и цивильный: все сидят, много женщин. Нормальный такой вагон, ехать можно, и никаких проблем, если юноши вздумают заняться фанатизмом с шовинистическим уколоном и пугать мирный народ. Пускай меня пугают, если захотят. Стая молодняка опасна посреди платформы или на улице, потому что зайдет со всех сторон. А в вагоне все наоборот, там они – моя добыча. Я просто встану в проходе, а если кто рыпнется – спокойно предъявлю свою маньячную зубочистку, и концерт окончен. Максимум, что ребята смогут, это устроить митинг протеста и заклеймить меня позором. Дело привычное: меня всегда клеймят позором, когда боязно с таким уродом связываться. А зачем ножик в руке – сказано уже, я им в зубах ковыряю.
В общем, если припрёт - не будет тут беспорядков. Это мой город.
Я зашел в вагон вслед за дагами, огляделся, где бы ловчее устроиться – и тут в дверь проскользнул русский лет тридцати с характерной фанатской символикой. Шапочка, шарфик. И встал подчеркнуто спиной к болельщикам «Анжи».
И еще пара-тройка человек нарисовалась, без опознавательных знаков, но будто связанная с этим гражданином невидимыми нитями.
Как скучно быть взрослым, трезвым и наблюдательным: я мигом потерял всякий интерес к происходящему. Убрался в конец вагона, прислонился к торцевой двери и журнальчик раскрыл. Ну, посматривал изредка одним глазом, чего там в вагоне творится – ждал, когда начнется. Потому что в «моем» торцевом отсеке сидели четыре девчонки, лет до двадцати пяти, и еще парень того же примерно возраста, сам по себе, музыку слушал. Когда начнется – не надо, чтобы сюда прилетело. Плохо, если ты сидишь, и вдруг прилетает тело головой вперед, а тебе и дернуться некуда. Голова штука твердая, ушибет – мало не покажется.
Даги сидели и стояли компактно, мужчина с символикой неспешно перемещался по вагону. В последний раз, когда я его видел прежде, чем началось, он обнимал за шею некоего молодого человека и что-то шептал ему на ухо.
Началось примерно в 23:40, между «Тульской» и «Нагатинской» - резко, сразу. Вагон будто взорвался.
И тогда парень, который безмятежно слушал музыку, поднялся и встал рядом со мной.
В вагоне была форменная куча-мала. А мы вдвоем удобно и устойчиво заперли выход из отсека, заслонив собой девчонок, устроились каждый вполоборота, и эта куча накатывалась на нас – и откатывалась. Накатывалась – и откатывалась.
Мы еще успели друг другу сказать в промежутках между волнами:
- Стоим!
Это важно обговорить, а то вдруг напарник хочет выдвинуться вперед – тогда одного, кто останется, следующая волна просто развернет и пролетит мимо. И начнет колбаситься в отсеке. С биомассой в полтонны весом особо не поспоришь.
Напарник пониже меня и намного легче, но сильный оказался. Это пригодилось. И спокойный. Это пригодилось тоже.
И мы стояли. Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Действительно улыбались. И только бейсболки пострадавших летели мимо нас.
Я, кажется, никого даже не пнул толком. Просто отбрасывал. Драка быстро переместилась в партер, народ сцепился по двое и катался по полу колобками. Трогательно беззащитные такие колобки: бери да вырубай любого, кто подвернулся. Сверху пяткой в голову – и готов. Соблазн велик, но я так не играю: извините, не моя война. Реальные хардкорные фанаты меня бы вряд ли поняли, вздумай я пришибить кого исподтишка. Здесь был не хардкор, а фигня на палочке, ну так и мы с напарником – рядовые пассажиры метро. Защищаем кусок жизненного пространства.
Штанину мне эти колобки испачкали, потому что моментально собрали на себя всю грязищу. Одна сладкая парочка в какой-то момент заползла нам под ноги, это меня немного беспокоило, а в остальном – шикарная позиция.
Мы так долго могли стоять.
Только девчонки сзади взвизгнули пару раз, когда мы с напарником чуть-чуть пружинили при очередном накате кучи-малы. Ну, простите, на нас валилось по пятеро-шестеро, да со всей дури. А потом еще между мной и сиденьем просунулись откуда-то снизу те двое, которые сплелись на полу, как две гадюки. Они никому не мешали, были заняты друг другом, но смотрелись, конечно, не гламурно совсем. Слава богу, как приползли, так сами и уползли, а то я не знал, что с ними делать, очень не хотелось пачкать руки.
А потом все кончилось. Народ, мерзавски перепачканный, с битыми и драными мордами, стоял, ругался, отряхивался, выяснял, до какой станции едет противник, вызванивал по мобилам подмогу и грозился: «Ну, теперь жопа вам!».. У нас одна девчонка шмыгала носом – очень ей все это шоу не понравилось, - и как только открылись двери, побежала из вагона. За ней, подумав секунду-другую, выскочили остальные: «Да чего ты ждешь, пошли отсюда!» Мы с напарником переглянулись и остались. Он выходить явно не собирался, а мне вообще до «Севастопольской», интервалы между поездами большие - чего я буду суетиться. Только садиться нежелательно: вдруг начнется второй раунд, и тело прилетит – ну, объяснял уже. Глупо получить в лицо ботинком от человека, который этого не планировал, и вообще случайно тут.
Ну и, значит, едем мы. В вагоне движуха: женщины стыдят драчунов, те огрызаются. Диалог офигеть какой конструктивный:
- Вы будто не из одной страны!
- Это наша страна!
Между делом драчуны планируют второй раунд товарищеского матча в точке прибытия, уже на поверхности.
Поезд едет. Напарник мой вышел. И тут гражданин в фанатской символике – кстати, шапочка на месте, чистенькая, шарфик тоже чистенький, и физиономия без ссадин, - оглядывается по сторонам, ищет, кого бы еще задействовать. Видит меня и задает чудесный вопрос:
- Мужчина! Драться будем?!
- Не-а, - головой мотаю. – Не надо.
Он плечами пожал и не стал развивать тему. А я приехал, вышел на улицу, штанину снегом почистил - и пошел себе домой.
И я вот чего скажу, барышни и дамы. Позвольте в этот праздничный день восьмого марта пожелать, чтобы рядом с вами по жизни шел мужчина – если он вам, конечно, в принципе нужен, - вот такой, как этот парень, что поднялся и встал со мной рядом. Не громила, не супергерой, нормальный парень, он просто стоял. Со спокойной легкой полуулыбкой - надежно, как стена.
Супергерои умеют, конечно, прыгать и колошматить.
Но в жизни, как правило, надо стоять.
У всех двадцать второе, а у меня восьмое – с праздником.
Был поздний вечер 7 марта, половина двенадцатого, считайте уже ночь. Трезвый и усталый, я стоял на «Боровицкой», ожидая поезда. И тут на перрон рядом со мной вышла группа молодых людей в цветах «Анжи». Один даже в флаг замотанный. Немного, человек шесть-семь.
Вот зачем подземная милиция гуляла в брониках и шлемах – а я понять не мог, к чему такой карнавал.
Я за футболом не слежу, и он со мной случается внезапно. Например, въезжаешь ночью в город, и вдруг какие-то самоубийцы под колеса бросаются: а это наши выиграли.
Что мне сразу показалось неправильным – с молодыми дагами не было ни одного взрослого опытного мужика. У этих ребят дурная слава: оставшись без опеки авторитетного дяди, они наглеют и ошибаются. Могут и сильно ошибиться. Например, повалять дурака и поискать неприятностей в местах, для того не оборудованных.
Вагон к нам подъехал спокойный и цивильный: все сидят, много женщин. Нормальный такой вагон, ехать можно, и никаких проблем, если юноши вздумают заняться фанатизмом с шовинистическим уколоном и пугать мирный народ. Пускай меня пугают, если захотят. Стая молодняка опасна посреди платформы или на улице, потому что зайдет со всех сторон. А в вагоне все наоборот, там они – моя добыча. Я просто встану в проходе, а если кто рыпнется – спокойно предъявлю свою маньячную зубочистку, и концерт окончен. Максимум, что ребята смогут, это устроить митинг протеста и заклеймить меня позором. Дело привычное: меня всегда клеймят позором, когда боязно с таким уродом связываться. А зачем ножик в руке – сказано уже, я им в зубах ковыряю.
В общем, если припрёт - не будет тут беспорядков. Это мой город.
Я зашел в вагон вслед за дагами, огляделся, где бы ловчее устроиться – и тут в дверь проскользнул русский лет тридцати с характерной фанатской символикой. Шапочка, шарфик. И встал подчеркнуто спиной к болельщикам «Анжи».
И еще пара-тройка человек нарисовалась, без опознавательных знаков, но будто связанная с этим гражданином невидимыми нитями.
Как скучно быть взрослым, трезвым и наблюдательным: я мигом потерял всякий интерес к происходящему. Убрался в конец вагона, прислонился к торцевой двери и журнальчик раскрыл. Ну, посматривал изредка одним глазом, чего там в вагоне творится – ждал, когда начнется. Потому что в «моем» торцевом отсеке сидели четыре девчонки, лет до двадцати пяти, и еще парень того же примерно возраста, сам по себе, музыку слушал. Когда начнется – не надо, чтобы сюда прилетело. Плохо, если ты сидишь, и вдруг прилетает тело головой вперед, а тебе и дернуться некуда. Голова штука твердая, ушибет – мало не покажется.
Даги сидели и стояли компактно, мужчина с символикой неспешно перемещался по вагону. В последний раз, когда я его видел прежде, чем началось, он обнимал за шею некоего молодого человека и что-то шептал ему на ухо.
Началось примерно в 23:40, между «Тульской» и «Нагатинской» - резко, сразу. Вагон будто взорвался.
И тогда парень, который безмятежно слушал музыку, поднялся и встал рядом со мной.
В вагоне была форменная куча-мала. А мы вдвоем удобно и устойчиво заперли выход из отсека, заслонив собой девчонок, устроились каждый вполоборота, и эта куча накатывалась на нас – и откатывалась. Накатывалась – и откатывалась.
Мы еще успели друг другу сказать в промежутках между волнами:
- Стоим!
Это важно обговорить, а то вдруг напарник хочет выдвинуться вперед – тогда одного, кто останется, следующая волна просто развернет и пролетит мимо. И начнет колбаситься в отсеке. С биомассой в полтонны весом особо не поспоришь.
Напарник пониже меня и намного легче, но сильный оказался. Это пригодилось. И спокойный. Это пригодилось тоже.
И мы стояли. Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Действительно улыбались. И только бейсболки пострадавших летели мимо нас.
Я, кажется, никого даже не пнул толком. Просто отбрасывал. Драка быстро переместилась в партер, народ сцепился по двое и катался по полу колобками. Трогательно беззащитные такие колобки: бери да вырубай любого, кто подвернулся. Сверху пяткой в голову – и готов. Соблазн велик, но я так не играю: извините, не моя война. Реальные хардкорные фанаты меня бы вряд ли поняли, вздумай я пришибить кого исподтишка. Здесь был не хардкор, а фигня на палочке, ну так и мы с напарником – рядовые пассажиры метро. Защищаем кусок жизненного пространства.
Штанину мне эти колобки испачкали, потому что моментально собрали на себя всю грязищу. Одна сладкая парочка в какой-то момент заползла нам под ноги, это меня немного беспокоило, а в остальном – шикарная позиция.
Мы так долго могли стоять.
Только девчонки сзади взвизгнули пару раз, когда мы с напарником чуть-чуть пружинили при очередном накате кучи-малы. Ну, простите, на нас валилось по пятеро-шестеро, да со всей дури. А потом еще между мной и сиденьем просунулись откуда-то снизу те двое, которые сплелись на полу, как две гадюки. Они никому не мешали, были заняты друг другом, но смотрелись, конечно, не гламурно совсем. Слава богу, как приползли, так сами и уползли, а то я не знал, что с ними делать, очень не хотелось пачкать руки.
А потом все кончилось. Народ, мерзавски перепачканный, с битыми и драными мордами, стоял, ругался, отряхивался, выяснял, до какой станции едет противник, вызванивал по мобилам подмогу и грозился: «Ну, теперь жопа вам!».. У нас одна девчонка шмыгала носом – очень ей все это шоу не понравилось, - и как только открылись двери, побежала из вагона. За ней, подумав секунду-другую, выскочили остальные: «Да чего ты ждешь, пошли отсюда!» Мы с напарником переглянулись и остались. Он выходить явно не собирался, а мне вообще до «Севастопольской», интервалы между поездами большие - чего я буду суетиться. Только садиться нежелательно: вдруг начнется второй раунд, и тело прилетит – ну, объяснял уже. Глупо получить в лицо ботинком от человека, который этого не планировал, и вообще случайно тут.
Ну и, значит, едем мы. В вагоне движуха: женщины стыдят драчунов, те огрызаются. Диалог офигеть какой конструктивный:
- Вы будто не из одной страны!
- Это наша страна!
Между делом драчуны планируют второй раунд товарищеского матча в точке прибытия, уже на поверхности.
Поезд едет. Напарник мой вышел. И тут гражданин в фанатской символике – кстати, шапочка на месте, чистенькая, шарфик тоже чистенький, и физиономия без ссадин, - оглядывается по сторонам, ищет, кого бы еще задействовать. Видит меня и задает чудесный вопрос:
- Мужчина! Драться будем?!
- Не-а, - головой мотаю. – Не надо.
Он плечами пожал и не стал развивать тему. А я приехал, вышел на улицу, штанину снегом почистил - и пошел себе домой.
И я вот чего скажу, барышни и дамы. Позвольте в этот праздничный день восьмого марта пожелать, чтобы рядом с вами по жизни шел мужчина – если он вам, конечно, в принципе нужен, - вот такой, как этот парень, что поднялся и встал со мной рядом. Не громила, не супергерой, нормальный парень, он просто стоял. Со спокойной легкой полуулыбкой - надежно, как стена.
Супергерои умеют, конечно, прыгать и колошматить.
Но в жизни, как правило, надо стоять.
